История про голодающих врачей, написанная кардиологом Вадимом Кучумовым.
Посвящается врачам и медсестрам отделений реанимации, кардиологии и токсикологии городской больницы города Первоуральска 1997 года.
Вадим Кучумов, заведующий кардиологическим отделением Городской больницы
Застрявшие в СССР
В пору, когда по улицам городов начали бегать люди с автоматами и решать все проблемы с их помощью, а на каждом углу вырастали многочисленные киоски, торговавшие «американской мечтой»: пиво, сигареты и джинсы (хотя джинсы были, конечно, польские), а люди, имевшие явные психические отклонения легко избирались в законодательные органы власти, в больнице города Первоуральска сохранялась советская власть. Больница гордо носила звание «Медсанчасть Новотрубного завода», а я начал работать в отделении интенсивной терапии.
К нам поступали люди с отравлением спиртом «Рояль» и «коньяком Наполеон», многочисленные огнестрельные ранения не удивляли травматологов и судмедэкспертов, уже новоиспеченные нувориши начали хамить персоналу в отделениях, добавляя, что завтра они купят всю больницу с потрохами и уволят всех врачей и медсестер к чертовой матери, кто вовремя не подсуетился и не раскатал перед ними красную ковровую дорожку. Правда, по злой усмешке судьбы вскоре эти «хозяева жизни» сами оказывались в крепких и уверенных руках травматологов и, нередко, судмедэкспертов. Это были издержки быстрой демократизации и вседозволенности.
Несмотря на смену флага с красного на триколор, а первого секретаря — на мэра, больница исправно работала : были лекарства, продукты питания, покупалась мебель и аппаратура, выплачивалась зарплата. На ту зарплату невозможно было, конечно, слетать в Турцию, но слово «Турция» тогда ассоциировалось исключительно с «кофе по- турецки» и «сидеть по-турецки» ,а непонятное высказывание «all inclusive» известно в начале 90-х было пожалуй только благополучным немецким туристам. Наш неизбалованный народ в ту пору мечтал о «Сосновом боре» на берегу Билимбаевского пруда, желательно в июле-месяце. Врачи не были ограничены в то благодатное время жесткими стандартами страховой медицины и любого пациента можно было лечить сколько угодно, любыми лекарствами — не только от основного, но так же основательно от сопутствующих заболеваний. За повторные госпитализации никого не штрафовали, главным критерием была польза для человека.
Крах иллюзии
«Запаса СССР» хватило ровно на 4 года. Потом, как в рассказах «про черный-черный город» стало все пропадать… Первым пропало название «Медсанчасть НТЗ» переименовали в городскую больницу. Вскоре пропали лекарства, следом — продукты питания. Каждый пациент обзавелся своим мешочком, где лежали его ампулы, шприцы и таблетки. В случае чего пациенты одалживали их друг у друга. А медсестра для снятия приступа у пациента рылась не в своем пустом шкафу, а в мешочке у больного. Кое-что, конечно, было: были наркотические анальгетики, был ток в сети, питающий дефибрилляторы, которые работали без устали каждый день, устраняя осложнения огромных инфарктов миокарда. Слова «коронарография» и «ангиопластика» были из той же области, как «all inclusive». Мгновенно отреагировали аптеки: кроме круглосуточной торговли водкой процветала торговля лекарствами. Родственникам больного, госпитализированного в отделение, либо в реанимацию вручался список лекарств, и те, сломя голову, мчались в круглосуточную аптеку. Медсестры устали постоянно писать однотипные записки для аптек и заранее приготовили шаблоны, внося правки по ситуации. Как-то быстро исчезли ужины и обеды.
А потом исчезла зарплата, как-то сразу и вся. Отдельные ее ручейки просачивались сквозь неведомую блокаду и по распоряжению администрации выдавались санитаркам, в крайнем случае — медсестрам. Видимо, существовало какое-то негласное мнение, что у врачей то ли аппетит меньше, то ли они должны заниматься только лечением и не отвлекаться на земные бренности.
И как-то почти незаметно долг по той небольшой зарплате, гораздо меньшей, чем средняя по региону, достиг отметки 6 месяцев. По сценарию «черного-черного города» вслед за зарплатой должен был исчезнуть персонал, но что-то пошло не по замыслу дьявольского режиссера и персонал продолжал работать: сказывалась советская закалка, где моральной стороне воспитания оказывалось первостепенное внимание.
«Донские казаки» городской больницы
Хирурги в Первоуральске, как казаки с берегов Дона и Яика, всегда остро чувствовали несправедливость, быстро на нее реагировали и легко объединялись для защиты своих интересов. Любой главный врач всегда учитывал их мнение. Подать пустой график дежурств при отмене доплат за ночную вредность — это для них обычное дело, мол, пусть те «умники и дежурят», кто эту экономию придумал. Первыми нервы не выдержали именно у хирургов, и от слов они перешли к делу. Было принято решение устроить голодовку: персонал должен был жить в больнице, ничего ни есть и выполнять свою работу, причем по замыслу организаторов предусматривалась два варианта развития событий :
В первый день, когда кроме сотрясания воздуха ничего не требовалось, хирургов поддержали все, а многие дамы с ожирением различной степени с радостью записывались в списки голодающих, решив совместить солидарность и диету. Хирургов поддержали и три реанимации: собственно, хирургическая, токсикология и кардиология. Привыкнув быстро принимать решения, сразу взяли быка за рога: врачи сделали казарму в ординаторской, медсестры — в двух палатах. Закатили в них телевизоры, улеглись на кровати ,беременных и матерей-одиночек отпустили домой, а дежурившие по графику вышли в «поле» на работу.
Про героя Советского Союза
(отступление лирическое, но в тему)
Однажды один ветеран Великой Отечественной Войны рассказал мне историю о том, как был у них в роте худощавый, ничем ни примечательный рядовой, который очень сильно уставал и при любой возможности забивался в укромный уголок и ложился спать. Однажды роте был дан приказ занять оборону, но вскоре его срочно отменили и велели отступить, а про солдатика впопыхах все забыли …
И вот продрал боец глаза, рядом никого нет, а на окопы движутся немецкие танки. Возможные варианты: сдаться в плен, побежать ….. или взять в руки противотанковое оружие и методично начинать расстреливать танки. Что рядовой, собственно, и стал делать с крестьянской основательностью. Потеряв несколько танков, немцы решили, что им противостоит серьезное подразделение и отступили, а солдату присвоили звание Героя Советского Союза.
Танков и немцев в Первоуральске в ту пору не наблюдалось, но администрация успела вечером договориться с хирургами, они прекратили почти не начавшуюся голодовку и разошлись по домам, а про реанимации в суете все забыли. Они так и остались спать в новоиспеченных «окопах».
Игры кончились
Реаниматолги и так не очень любят хирургов — больными занимаются почти одинаково, а все лавры и почести достаются хирургам, а уж такой подставы простить не смогли. Вообще реаниматологи выражают всю суть русского народа — это когда долго запрягают и быстро едут. Устроив утром совещание, представители трех реанимаций подошли к делу обстоятельно и рационально: прекратили сотрясание воздуха и неконструктивное общение с местной администрацией, проинформировали «4 канал», организовали доставку бутилированной воды и устроили железную дисциплину и порядок в рядах голодающих с коек и рабочих мест отвлекались, только если приходили серьезные люди с серьезными намерениями.
7-дневная война
Я думаю, если спросить «Какое событие было одним из самых ярких в твоей жизни?» у любого из 50-ти протестующих сотрудников реанимаций , то многие вспомнят именно голодовку 1997 года. Великолепная Алена Вугельман, тогда еще корреспондент «четверки», практически поселилась в больнице: репортажи в областных новостях дважды в день, ежедневные визиты областных депутатов-коммунистов ,подводящих к концу разговора мысль ,что наверное очень плох социальный строй, который такое допускает. Жалкие потуги местных чиновников нагрянуть полночь в сопровождении «карманной» прессы, в надежде застать медиков, уплетающих втихушку по ночам жареную курицу. Телеграммы из Москвы с поддержкой от Всероссийского профсоюза медиков. И радость победы к концу недели, когда деньги на зарплату все же выделили.
Тайная вечеря
На седьмой день к вечеру официально объявили о гарантиях выдачи долгов, что можно расходиться по домам, но люди за неделю так привыкли друг к другу и борьбе, что внезапное окончание войны как-то даже разочаровало. Не сговариваясь, все участники остались еще на одну, уже необязательную ночь. Все очень быстро организовали медсестры, отпущенные с голодовки домой. Был накрыт очень скромный стол: куриный бульон с гренками и бутылка водки. Когда мне рассказывают про тайцев (у них очень низкий уровень алкогольдегидрогеназы —фермента, перерабатывающего этиловый спирт),которые с одной бутылки виски устраивают разгульную вечеринку, я вспоминаю этот прощальный ужин. Прошедшим огонь, воду и медные трубы, закаленным русским реаниматологам, хватило для веселья и разговоров до утра одной бутылки. За добавкой никто не побежал.
